iww_demonstration_ny_1914Есть такое ошибочное и очень вредное для анархизма убеждение, будто для завоевания политического господства нужно, чтобы народ имел некоторое уважение к анархистам благодаря их угрюмости и силе. Агрессивные люди располагают к себе тех, кто не хочет иметь с ними проблем, это факт, вот только варианты удачных решений актуальных проблем, логичные и последовательные ответы на политические вопросы это еще не подразумевает. Гегемония из крутизны не следует, это две совершенно разные сферы. Можно из года в год исправно бить ебалы и иметь за это респект, но в итоге оставаться со своими идеями не у дел. Просто потому что для политического господства нужно нечто качественно иное.

Не буду оригинальничать и проведу сравнение с Правым сектором. У ребят имеется солидный, как для агрессивных маргиналов, уровень общественной поддержки, они признаны серьезной уличной силой и имеют авторитет. Однако же не смотря на это большинство украинцев не спешит ставать фашистами и продолжает исповедовать совсем иной подход к политике. Правому сектору как бы говорят: вы, конечно, молодцы, теперь можете сходить там, не знаю, повоевать, а с украинской политикой мы как-то сами разберемся.

Так происходит не потому что большинство украинцев убежденные антифашисты, а просто потому что Правый сектор не в состоянии дать никаких работающих и удовлетворяющих общественный спрос политических рецептов. Все, что они способны рассказать о политике, вертится по инерции вокруг их идеологических фетишей и не играет на пользу ни одного из социальных классов или их союзов.

Анархисты, желающие повторить путь славы и котировок Правого сектора, рискуют очутиться в положении бойцовских петушков, способных только к громкому выкрикиванию слоганов и потасовкам, в результате которых в обществе ничего не меняется. Что петушки, что морские свинки, не способные даже к выкрикиваниям, одинаково к анархии нас не приближают.

Сила анархизма заключается в его примере и политических рецептах, не требующих от трудящихся классов какого-то отречения, способных дать им способ добиваться своих жизненных интересов уже здесь и сейчас. Покуда анархистская практика будет самовоспроизводиться и способствовать успеху в классовом расположении сил, анархизм будет господствовать. Активистам не нужно строить из себя респектабельных персон, вождей или заигрывать с общественными предрассудками (они все-равно не будут никого за собой вести), достаточно предлагать и реализовывать удачные способы преодоления противоречий капиталистического общества.

Если анархистские идеи будут означать воплощение на практике лучшей жизни путем прямого действия, самоорганизации и прочих анархистских принципов, отстаивающих коренные классовые интересы трудящихся, к ним прислушаются все те, кому нечего терять, и даже те, кто еще вчера называл анархистов безбожниками или бездельниками. Если безбожник говорит дело, когда ситуация дрянь и нет идей по-лучше, анархизм начинает завладевать умами. Необходимо последовательно и настойчиво гнуть свою линию от микроскопических трудовых конфликтов и до глобальных экспроприаций с выдворением власти. А игры в суровых ребят – какое-то кривое отражение даже не то что буржуазной, а вовсе феодальной политики.

Греческие анархисты умели красиво поджечь, громили, били фашистов и полицию, захватывали площади, а в итоге протесты сошли на нет и к власти пришла позорная лево-правая коалиция. Это должно говорить нам о том, что за силовыми акциями и эстетикой бунта должен стоять какой-то продуманный политический смысл и укорененный общественный союз. В таком случае анархизм будет действительной политической практикой и серьезной силой, с которой будут считаться, и нахуй не нужно для этого специально добиваться чьего-то там уважения.