Для нас все ультраправые на одно лицо хотя бы потому, что все они суть реакционеры и опора для полицейского террора. Хотя среди них великое множество течений, партий и сект, начиная с бытовых шовинистов и заканчивая какими-нибудь штрассерианцами. Многие из могут недолюбливать друг друга и даже вести междоусобные войны, однако всех их объединяет общая историческая роль: ослабление пролетарских движений и усиление практик господства и эксплуатации. Наци-автономы могут ненавидеть и презирать правых консерваторов, но их роль на классовой арене всегда неизменна: даже вдаваясь в левую риторику и заучивая мантры о нации пролетариев, они по прежнему остаются суррогатами бунта и гасителями реальных революционных движений.

Поэтому не стоит удивляться, когда ультраправые говорят о кровавых анархо-коммунистах, проповующих содомию, голодомор и культ Сталина. Для них все левые – и робкие социал-демократы, и любители четвертого интерационала, и левокоммунисты, и анархо-синдикалисты – в одинаковой мере деконструкторы правых фетишей и идолов: насилия, иерархии и эксплуатации.

Понятное дело, что нестись с боевым кличем на горстку интеллигентных людей неприятно – может включится сомнение или совесть. Поэтому ультраправые придают нам демонический вид одиозных сталинистов, и дерутся уже не с анархистами или марксистами, а непосредственно с Симоненко, Зюгановым и самим Сталиным. Оправдываться и призывать к различению не имеет смысла – ультраправый не перестанет жаждать насилия от того, что узнает о различии оценок СССР среди левых. Эта публика для нас мертва, она не способна к взаимоуважению и диалогу. Против нее эффективны только полное игнорирование и оборона.